В моём случае всё началось с разбитой мечты, а завершилось обретением веры в иллюзию.
Должен вас огорчить, я человек неазартный. Домоседы и пьяницы вообще, как правило, в быту люди спокойные, зато у них развито воображение, с помощью которого им удаётся описание порывистых натур, одержимых той или иной пагубной страстью, поскольку сами они ничем не рискуют.
«Молчи, ты глуп и молоденек, ведь мы играем не для денег, а лишь бы вечность проводить…» До этих пушкинских слов ещё требовалось докопаться – в школе их не проходят. Ребёнок обожает призы и подарки, но не любит игры повышенной сложности.
В моём случае всё началось с разбитой мечты, а завершилось обретением веры в иллюзию.
Я рос в стране, где руку потерять было легче, чем проиграть недельное жалование «однорукому бандиту». Но возле речного вокзала был «Тир», а в тире был «суперприз». Заплатив не две, а двадцать копеек за выстрел, вы легко попадали из воздушки в кнопку, и на вас по тросу скользил дирижаблик, вываливая на прилавок груду брусков с подпиленными краями – выиграть суперприз было невозможно.
Поняв, что профессиональных шулеров мне не одолеть, я овладел приемами притворства, научился щеголять мнимой эрудицией и опытом.
Мои азартные друзья (их «вечность» давно проведена) с восторгом принимали мои дежурные замечания типа «хоккея-то не было», или «он же не играет, а гуляет». Лучшие годы жизни я провел «на маяках» за спиной у тех, кто играл всерьёз, давая абсурдные советы, прогнозируя то, чего не знал. Пока не оказался в одиночестве фригидного болельщика на матче двух команд-призраков.
«Папа (так они меня звали) и в футбике сечёт, только не признаётся», – утверждал футболист Сермяга. «С такими руками надо быть или музыкантом, или картёжником», – говорил шпилевой Аптекман. Я не был ни тем, ни другим. Ни одну минуту из той вечности, которую сокращают в казино Преисподней описанные обречённым Пушкиным монстроиды.
В тихих омутах застойного Китежа притаились особые терема – павильоны тихих игр. Добытые там выигрыши просаживались шумно и с размахом. Например, кентавры в ондатровых шапках могли позволить себе целое отделение плясать под «Золотую лестницу» Антонова, кладя купюры на малый барабан (пятёрики, не чирики, чирики – это, извините, гипербола).
К закату застоя образ картёжника – коттон, ондатра, кожа, мохер, голда —– обрюзг и растворился. Тени больного общества не исчезают, а уплотняются в магической пиротехнике выхлопных газов и светофоров.
Они собирались возле кафе «Снежинка», переименованного на время съёмок фильма с Высоцким в ресторан «Уют». Мало кто верил, что Высоцкий, выходящий из такси (он остановился у бывшей любовницы Л.И. Брежнева), – настоящий, но многие продолжали верить, что Высоцкий сидел. Кентаврам под «Снежинкой» он был не интересен, как любой суррогат, гнилой плод с застойного древа познания и желаний. Высоцкий отснялся и уехал. Картёжники остались.
Постепенно к их клубу присоединился Сермяга. Съездил в город Горький. А много лет спустя опознал в молодом политике оттуда одного из соперников по игре. Мир тесен.
Обособленные люди «на маяках» любовались, как страна превращается в один павильон тихих игр, украшенный муляжами безобразных «снежинок», делая вид, что её вечность несократима, как рулон трамвайных билетов.
У каждого в СССР была своя «тихая игра» (даже у тех, у кого её, казалось бы, не было). Педагоги тоже блефовали, играя в обществоведение строго по учебнику. Первыми гостями Перестройки были не сепаратисты и не проповедники, тем более не «иваны денисовичи», жаждавшие реабилитации. Всему этому предшествовало нашествие напёрсточников.
Откровенный садомазохистский, ролевой характер этой безвыигрышной игры был отвратителен, а её всесоюзная популярность для тех, кто понимает, говорила о многом. Примерно тогда же в ночное время стали транслировать без перевода старые фильмы, в том числе и «Самую опасную игру». У этой вещи два названия, поскольку «игра» и «дичь» в английском обозначены одним словом. До этого её не совсем точный перевод можно было прочесть в альманахе «Искатели» за 1968 г.
Русский граф Зарофф (Жаров, Царёв, Базаров) с помощью маяка топит проходящие суда, а с теми, кто выжил, играет в охоту на «самую опасную дичь», то есть на человека. В картине англосаксы побеждают монголоидных «казаков», а сам граф гибнет, растерзанный сворой голодных собак.
Впрочем, довольно писать о магии проигрышей и разочарований, пора вспомнить о чудесах героизма и странностях побед. В искусстве мотовства и просаживания средств тоже есть своя камасутра. И если говорить о вечности, то мы обыграли напёрсточников, но совершенно на другом поле.
Граф Зарофф сплутовал. Собаки были сыты. По нашим данным его сиятельство живы и готовы к реваншу.
«Ивен, улипнисс!»
Обращаем ваше внимание что следующие экстремистские и террористические организации, запрещены в Российской Федерации: «Свидетели Иеговы», Национал-Большевистская партия, «Правый сектор», «Украинская повстанческая армия» (УПА), «Исламское государство» (ИГ, ИГИЛ, ДАИШ), «Джабхат Фатх аш-Шам», «Джабхат ан-Нусра», «Аль-Каида», «УНА-УНСО», «Талибан», «Меджлис крымско-татарского народа», «Мизантропик Дивижн», «Братство» Корчинского, «Тризуб им. Степана Бандеры», «Организация украинских националистов» (ОУН).