Хипстерская журналистка съездила в Чечню и ужаснулась реальному миру
Молодая и небесталанная журналистка Ксения Леонова отправилась в город Грозный, решив написать оттуда материалы для нескольких изданий. Не знаю, сложилось ли у неё с материалами для разных изданий, но один, довольно большой, для интернет-сайта с довольно характерным гламурным стилем и либерально-хипстерским форматом она написала совершенно точно.
Главное впечатление от написанного: барышне в Грозном было ужасно неуютно и даже страшно. Именно два эти чувства – сознательно или нет – определили всё в материале, озаглавленном «Я не хочу слышать». И, честное слово, лучшего названия для этого материала вряд ли можно было бы придумать.
У журналиста имелась своя картина “правильного” мира, и всё, что в эту картину не укладывалось, журналист не хотел видеть, слышать, принимать. Оно, не укладывающееся в картину «правильного» (читай столичного-хипстерского) мира, возмущало, пугало, требовало немедленного изменения. Но поскольку изменить барышня ничего не в состоянии, то, по крайней мере, об этом «ужасном, неправильном» мире ей очень надо было рассказать. Чтобы люди прочли и ужаснулись: надо же, есть ещё в мире такие ужасные, опасные места! И – жуткое дело! – там даже живут какие-то люди…
Вся эта психология зиждется на очень примитивной конструкции: есть два мнения – моё и неправильное (ужасное, людоедское, тоталитарное). Эта конструкция работает во всём: в оценке обычаев и нравов другого народа, позиции политиков, журналистов, просто людей. И это, казалось бы, безобидное заблуждение на самом деле становится спусковым крючком для всплесков правового нигилизма, протестного буйства, межнациональных конфликтов. Ведь если по логике этого нового социума, который один только понимает, каким должен быть правильный мир, кто-то живёт в мире неправильном и имеет наглость (глупость, корысть) свой мир отстаивать, его немедленно надо привести в чувства: оскорбить, затравить, свергнуть, уничтожить.
Но что же так испугало барышню в Грозном? По существу каждого эпизода, в красках расписанного в материале, у меня только один комментарий: всё осталось по-прежнему – так, как было и двадцать, и сорок лет назад. Ну или почти всё. Целых две войны, конечно, дают о себе знать, и от этого никуда не деться. Но, в принципе, ничего не изменилось.
Поясню: я родилась и выросла на Кавказе. Не в Грозном, но по соседству – во Владикавказе. У нас обычаи были помягче, поскольку осетины – некоторая их часть – христиане, хотя и мусульман тоже достаточно. В республиках целиком мусульманских – и особенно в Чечне (тогдашней Чечено-Ингушской АССР) – так, как описывает Леонова, люди жили всегда. Да, мощная в прежнюю пору партократия изо всех сил старалась продемонстрировать Москве «братский союз народов» и «отделение церкви (мечети ) от государства». Кроме того, при СССР в Грозном жило довольно много (если не большинство) русских.
Но по сути, в чеченском и ингушском социуме – всё было именно так. Так же порицались курящие женщины. Так же нельзя было приходить домой после …дцати часов вечера. Так же нельзя было оказаться на улице без платка или хотя бы тонкой повязки на голове. Так же… так же… так же…
Так же, кстати, была тонкая интеллигентская прослойка, которая эти обычаи пыталась аккуратно игнорировать. Эту же прослойку автор сегодня именует «чеченскими хипстерами». И так же, как одна из героинь репортажа маскирует перчатками зелёный лак на ногтях, моя чеченская подруга в далёком 1978-м укрывала модные джинсы под свободной юбкой на резинке, которую стаскивала, как только автобус из Грозного причаливал на автовокзале Владикавказа и пассажиры-соплеменники оказывались на достаточном расстоянии.
Но всё это детали. В целом, повторюсь, не изменилось ничего. Те, кому не нравилось – уезжали. Те, кто оставался – принимал такую жизнь и не хотел другой. Я это знаю точно, у меня там остались подруги.
Касательно же общего пафоса стенаний про «забитых женщин» и «вынужденных скрываться геев», остаётся только посоветовать автору в следующий раз съездить куда-нибудь в российскую глубинку.
И последнее, что умилило почему-то больше всего, фраза: «Я съездила в отпуск в Сомали, сдала экзамены на 40-метровый дайвинг с погружением на затонувшие корабли и решила двинуть в Чечню». Хипстеры такие хипстеры! Попробую исполнить парафраз. Я прошла обе чеченские кампании, я четыре часа беседовала с генералом Дудаевым за несколько дней до начала войны, я была в Таджикистане и Карабахе, я – да простит меня Шабак – в разгар интифады потаёнными тропами пробиралась в Вифлеем помолиться в Храме Рождества и поесть бараньих рёбрышек у моего друга Самира, я… впрочем, достаточно уже и этого. И вот что скажу я вам: никогда не ходите в чужой монастырь со своим уставом. Нехорошо это. Нечестно и небезопасно.
Потому как репортаж из чужого монастыря может легко обернуться репортажем с петлёй на шее. И это совсем даже не про Чечню. Про Саудовскую Аравию, к примеру, которую никто почему-то варварской не называет. Не смеет, вероятно. Себе дороже. Я, кстати, у саудитов была и знаю, каково это в их монастыре – да по их уставу. У Саддама в Ираке и в разрушенном Бейруте мне было много комфортнее.
Но речь не о них, о нас. Не глупее нас были наши предки, не нам проводить ревизию их заветов. И судить не надо. «Не осуждайте, и не будете осуждены». Впрочем, хипстеры Писания не читают. Не в тренде. Прости, Господи!
Обращаем ваше внимание что следующие экстремистские и террористические организации, запрещены в Российской Федерации: «Свидетели Иеговы», Национал-Большевистская партия, «Правый сектор», «Украинская повстанческая армия» (УПА), «Исламское государство» (ИГ, ИГИЛ, ДАИШ), «Джабхат Фатх аш-Шам», «Джабхат ан-Нусра», «Аль-Каида», «УНА-УНСО», «Талибан», «Меджлис крымско-татарского народа», «Мизантропик Дивижн», «Братство» Корчинского, «Тризуб им. Степана Бандеры», «Организация украинских националистов» (ОУН).