Большое жюри XXIV кинофестиваля «Кинотавр» присудило главный приз фильму Александра Велединского «Географ глобус пропил» – экранизации одноимённого романа Алексея Иванова. О российском кино, о творческом пути, о картине-победительнице с режиссёром фильма Александром Велединским беседует главный редактор газеты «Журналистская правда» Владислав Шурыгин.
ДОЛГАЯ МЕЧТА
Владислав ШУРЫГИН. Александр, как вы пришли в кино? Я знаю, что вы начали снимать довольно поздно. Вы так долго искали себя? Или это было внезапное озарение? Каков ваш путь к себе?
Александр ВЕЛЕДИНСКИЙ. Кино меня влекло очень давно. Ещё мальчишкой мечтал снимать кино, но тогда мечта эта казалась утопичной и несбыточной. Настолько несбыточной, что после школы я подал документы в горьковский политехнический институт и, отучившись там пять лет, получил диплом инженера, распределился на судостроительный завод. Начал работать. Это был интересный период жизни. Наш завод строил множество разных судов и кораблей…
В.Ш. …Судов и кораблей?
А.В. Да, именно судов и кораблей, и это не одно и тоже. Если военный, то это корабль, если гражданское, то судно. И моряки серьёзно обижаются, когда их называют неправильно…
Но к тридцати годам я понял, что могу быть хорошим инженером и даже, наверное, стать когда-то главным конструктором, но это не моё. Кино тянуло всё сильнее и сильнее. Помню, как я буквально засматривался фильмами. Меня просто обожгла «Калина красная». Я преклоняюсь перед гением Василия Макаровича Шукшина. Ещё больше утвердился в желании заняться кино после легендарного «Сталкера» Тарковского. Но окончательно в кино меня «выдернула» «Неоконченная пьеса для механического пианино» Никиты Михалкова. После, наверное, двадцатого просмотра балаяновских «Полётов во сне и наяву», мне, вдруг, стало страшно быть чужим в собственной жизни, как герой Олега Янковского. А слова Александра Калягина – Миши Платонова из «Неоконченной пьесы…»: «Мне тридцать пять лет, а я ничего не сделал!», мне казалось, были просто про меня.
Я поехал поступать на Высшие курсы сценаристов и режиссёров. Мне был тогда тридцать один год. Но свой первый фильм, причём короткометражный, я начал снимать, когда мне исполнился сорок один год. Благодаря моему продюсеру Дмитрию Пиорунскому, мой фильм «Ты да я, да мы с тобой…» увидел свет. И мне просто невероятно повезло. Две звезды отечественного кино, Сергей Маковецкий и Владимир Стеклов, снимались у меня бесплатно, просто потому, что им очень понравился сценарий по рассказу Вячеслава Пьецуха «Двое из будки 9-го километра». Фильм повезли в Канны и там очень тепло приняли…
Затем практически сразу был сериал «Закон», где продюсером выступил уже телеканал «Россия». А до этого мы ещё успели написать сценарий «Бригады» и «Дальнобойщиков». Кстати, сценарий «Бригады» мы писали специально под Алексея Сидорова. Это был его дебют. Затем были «Русские» по Эдуарду Лимонову, «Живой», и вот теперь – «Географ глобус пропил». Как видите, у меня немного картин.
В.Ш. Получается, свой первый свой фильм вы сняли лишь спустя десять лет после того, как пришли в кино?
А.В. Да. Но время было такое. Наша учёба пришлась на пресловутые 90-е годы. С одной стороны, это время было очень ярким, каждый день что-то происходило. Рушилась привычная жизнь. Но на кино тогда все плюнули, никому до него не было никакого дела, оно никому не было нужным. Помню, тогда к нам на курсы приехал с лекцией Кшиштоф Занусси. И в ходе лекции он вдруг сказал нам, что смысла читать её нет и что никто из нас никогда не будет работать в кино. Что кино в России умерло. А в зале перед ним сидели Алексей Сидоров, Андрей Прошкин и я. Плохо же он знал Россию!
В.Ш. Но что помогало все эти годы? Что удерживало в профессии? Ведь вам, как Платонову, исполнилось сначала тридцать пять, а вы ничего не сняли, потом тридцать девять?
А.В. Я только в тридцать шесть закончил курсы…
В.Ш. Но потом было ещё четыре года до первого фильма? Чем себя удержали, когда годы идут и ничего нет?
А.В. Мне помогала биография Луиса Бунюэля, который в двадцать семь лет снял свой самый известный фильм «Андалузский пес», затем ещё две картины, и после этого замолчал на десять лет. Режиссёр эмигрировал из Испании в Америку, был директором музея, откуда его уволили за дружбу с Сальвадором Дали. Он уехал на неделю в Мексику, но остался там на пятнадцать лет и там снова начал снимать. Он же выдержал всё это. Правда, ему, 43-летнему мужчине, деньги на жизнь присылала мама…
В.Ш. А вам кто присылал? Как вы выживали все эти годы?
А.В. Нет, мне мама не присылала. Я сам где-то работал, что-то зарабатывал. Да нормально всё было. В любой ситуации главное – не отчаиваться. Ведь отчаяние, уныние – это самый большой грех. Сегодня я вспоминаю то время с удовольствием и даже ностальгией. Мы были молоды. Энтузиазм просто как тесто на дрожжах пёр. Я знал, что всё ещё впереди. Наверное, это какое-то чувство свыше – предопределённость, ощущение того, что тебя ждёт впереди что-то главное.
УРОК ИЗ ЖИЗНИ
В.Ш. Когда вы снимаете кино, какое оно для вас? Насколько органичны для вас ваши работы? Съёмочная площадка это для вас лаборатория, в которой вы ищите и синтезируете свой «философский камень», или же вы приходите туда, уже неся в себе сцену, когда нужна только камера и пленка, чтобы начать снимать?
А.В. Мне очень нравится фраза французского режиссёра Рене Клера: «Фильм готов, его осталось только снять». Это как раз про меня. Например, сценарий по Лимонову я писал, когда мы занимались «Бригадой». Я тогда настолько устал от бандитов, что остановился и за две недели написал сценарий «Русского» – и положил его в стол.
В.Ш. А совесть не мучает за «Бригаду»?
А.В. Совершенно нет. Существуют разные мнения, но, тем не менее, это честная история о стране, о времени. Кстати, мы были первыми, кто в кино рассказал о расстреле Верховного совета и событиях 93-го года.
В.Ш. Когда я посмотрел «Бригаду», то был удивлён тактичности, с которой снята серия, где рассказывается о событиях у парламента.
А.В. Мы ведь являлись участниками тех событий. Начали учиться на высших курсах сценаристов и режиссёров первого октября 1993-го, а третьего грянули эти события. В тот день на уроке нам как раз показали фильм «Броненосец “Потёмкин”». Конечно, мы его видели и раньше. Но тогда он как-то совершенно по-другому воспринимался.
Мы жили на улице Галушкина и видели, как к Останкину шли бронетранспортёры. Я с Лешей Сидоровым и Игорем Порублевым, автором сценария «Живого» и «Бригады», ночью вышли на улицу и направились к Останкино. Я не видел там никаких террористов и боевиков, как их потом называли. Там были простые люди с детьми на плечах, подошедшие из соседних домов. Мимо курсировал бронетранспортёр, и на всю окрестность звучало: «Если через сорок минут не разойдётесь, будет открыт огонь на поражение…, если через двадцать минут не разойдётесь…» Но люди не верили, что такое может случиться, ведь в 91-м по защитникам парламента никто не стал стрелять. И тут по людям открыли огонь. Засвистели пули. Полетели срубленные ими ветки, прямо рядом со мной убили английского журналиста. Мы стояли рядом с трансформаторной будкой, недалеко горел троллейбус. Мы попадали на землю и поползли за эту самую будку. Мне повезло, что остался жив. В этом месте «покрошили» много народу.
БЕЗ РАЯ НА ЗЕМЛЕ
В.Ш. Возвращаясь к кино, как вы сами относились к персонажам «Бригады»?
А.В. Знаете, с любовью. Ведь «Бригада» – это история про нашу страну. Там ничего не выдумано. Показанные нами бандиты ведь тоже являются нашими русскими людьми. Это фильм, честно рассказавший о том времени, о первоначальном периоде накопления капитала, о предательстве, которое имело место на разных уровнях, и властных, и человеческих. Это история о человеке, Саше Белом, с которым поступили очень жестоко и несправедливо, но он не сломался, не запил, а решил бороться, отомстить, а потом создать свой собственный лучший мир для своих близких и друзей. Но эта его попытка закончилась лишь тем, что в результате он создал банду. Именно так почему-то всегда и получается. Создавая справедливый мир, создаешь банду.
В.Ш. Получается, что невозможно построить рай на Земле?
А.В. Невозможно. А как иначе? Рай на Земле – это всегда принуждение. Пусть даже принуждение по отношению к негодяям, которые не дают строить рай, но и у них есть свои родные, жёны, дети, родители, которые в итоге тоже начинают страдать. И вместо рая получается очередной круг ада.
В.Ш. Ваш фильм «Живой» меня обжёг. Фактически сюжет его – это загробное путешествие души длиною в сорок суток, дающиеся ей, чтобы проститься со всем земным. И было очень тревожно за вас, что же вы снимете после этого фильма. Куда пойдёте дальше. Один из моих любимых режиссёров Алексей Балабанов в своём творчестве прошёл от предельно энергичного «Брата» к почти хорорным «Жмуркам» и дальше, в инферно. Его последние ленты, которые я смотрел, это полное отрицание даже не мира, а реальности: «Груз-200» и «Кочегар». Было видно, что Балабанов уходит во тьму, и выхода нет…
А.В. Вам нужно посмотреть его последнюю картину, где Алексей сделал шаг из этого инферно. Но не назад, а вперед. Это удивительно светлый фильм, небезнадёжный, с чётко расставленными, как он всегда умел делать, акцентами…
КИНО О ЛЮБВИ
В.Ш. И всё-таки, семь лет после «Живого» Вы молчали. И вот новый фильм. Престижная премия. О чём это кино?
А.В. Я молчал, но не молчал телефон. Предложений было много. Но всё время мне предлагали или ура-патриотические проекты или откровенно русофобские сценарии, что я совершенно не приемлю. И вот, через пять лет, появился сценарий «Географа…» О чём этот фильм? О любви. О Любви с большой буквы. В его основе лежит прекрасная литература – замечательный роман Алексея Иванова. Но не любви мужчины и женщины, а любви в высшем её понимании. Мой герой, которого играет Константин Хабенский, так и говорит: «Любовь с большой буквы “Л”». Любовь в христианском понимании этого слова.
Вообще, на чём изначально базируется русское кино? На любви. Русское кино – это кино любви. Любви к человеку, движении души и духа. Именно таково кино Шукшина, Данелии, Тарковского, Рязанова, Панфилова…
В.Ш. Вы когда-то открыли Чадова-старшего.
А.В. На «Кинотавре» я посмотрел «Войну» Балабанова, где снимался младший из Чадовых, Алексей, и пригласил его на кастинг. А он сказал, что у него есть брат, и привел Андрея. Я делал пробы с обоими и к их окончанию уже знал, кого надо снимать. А Алексей сам сказал Андрею, что это его роль. Я очень рад, что утвердили Андрея – в монофильме нельзя ошибаться…
В.Ш. У вас есть свой любимый актёр?
А.В. Их много. Я очень люблю Виктора Ракова, Владимира Стеклова и Сергея Маковецкого. Начиная с «Закона» и по сей день, за исключением, наверное, «Ладоги», у меня снимаются Саша Робак, Макс Лагашкин, Аня Уколова. Сейчас у меня появился новый друг и большое человеческое открытие – Костя Хабенский. Он пластичен, он настоящий мужик, он настоящий друг, он не капризничает, он пойдёт в огонь и в воду за картину, режиссёра и партнёров, он всем помогает на съёмочной площадке.
СВЕТ В ДУШЕ
В.Ш. Как режиссёр вы диктатор?
А.В. Я добрый диктатор. Я улыбаюсь и хвалю, но при этом добиваюсь своего. Очень редко кричу на площадке на актёров и топаю ногами. Нет, конечно, такое бывает, но крайне редко. В основном, добиваюсь всего через доверие. Когда актёр чувствует, что ему доверяют, он начинает по-настоящему творить.
В.Ш. Сейчас вы сядете в машину, поедете и попадёте в московскую пробку. Чем будете в ней заниматься? Власть ругать?
А.В. В пробке я обычно говорю по телефону, звоню маме, которая живёт в Нижнем Новгороде, жене, сыновьям, кому-то по работе.
В.Ш. А время поругать власть есть?
А.В. Я ругаю её тогда, когда она этого заслуживает. Но не делаю этого постоянно. Глупо тратить драгоценное время на ругань того, кто даже не слышит, как ты ругаешься. К тому же, я оптимист и очень люблю страну, в которой живу.
В.Ш. Даже так? А не сложно ли сейчас любить Россию? Ожесточение сердец, несправедливость…
А.В. Родину, на мой взгляд, любить очень просто. Так же как любить мать – это просто свет в душе. Он сам по себе. И я не понимаю, как можно проецировать на Родину все невзгоды и видеть в ней их источник. Для меня страна и государство – это вещи раздельные. С государством мне договориться сложно, со страной – легко. Я её люблю, и мне кажется, она меня тоже любит.
В.Ш. А какие у вас отношения с государством?
А.В. Я критически отношусь к тому, что происходит у нас в России. Здесь было бы уместно процитировать Виктора Цоя: «Мне не нравилось то, что здесь было, мне не нравится то, что здесь есть». При этом я люблю это место, и жить в другом не желал бы. Конечно, я бы хотел, чтобы была справедливость, но в силу своего возраста и опыта понимаю, что её, к сожалению, нет и никогда не будет. Поэтому уповаю лишь на милосердие и любовь.
Каждый в силу своих возможностей должен делать то, что умеет. Мне кажется, что я всё-таки немножко научился снимать кино, и в нём я хочу выразить свою любовь. Любовь к России, любовь к друзьям, родным и близким. Без любви ничего путного не получится.
Обращаем ваше внимание что следующие экстремистские и террористические организации, запрещены в Российской Федерации: «Свидетели Иеговы», Национал-Большевистская партия, «Правый сектор», «Украинская повстанческая армия» (УПА), «Исламское государство» (ИГ, ИГИЛ, ДАИШ), «Джабхат Фатх аш-Шам», «Джабхат ан-Нусра», «Аль-Каида», «УНА-УНСО», «Талибан», «Меджлис крымско-татарского народа», «Мизантропик Дивижн», «Братство» Корчинского, «Тризуб им. Степана Бандеры», «Организация украинских националистов» (ОУН).