Книжка называлась «Поберегись, детка!» – итальянская пародия на «крутой» американский детектив.
Книжка называлась «Поберегись, детка!» – итальянская пародия на «крутой» американский детектив. Я дал почитать её своему приятелю-пианисту, и неделю спустя он предложил мне пропить пять рублей, вырученные им за аренду «Детки» его соученику в музучилище.
Я понятия не имел, что такое возможно, поскольку меня в ту пору интересовала только стоимость «пластов» на чёрном рынке. Разумеется, я слышал шутки про сто рублей за Булгакова: пятьдесят за Мастера и пятьдесят за Маргариту, но это были взрослые цены на капризы взрослых людей, а нам ещё не было четырнадцати.
Это сегодня всё переведено и всё доступно. Где же дефицит? – спрашивает современный эксцентрик с наивностью пресыщенного человека. — Где элитарное знание?
Дефицит сегодня доступен исключительно в формате «устной Торы», но и она в свою очередь не более чем пересказ того, чем потчевала пресса цветаевских «глотателей пустот». Премудрости и сенсаций навалом, дефицит невежества и пустоты. Некрасивая дама может изумлять кавалеров «испорченностью», но та никогда не заменит ей внешних данных.
Когда-то люди годами требовали вернуть «зачитанную» книгу, годами разыскивали утерянный том собрания сочинений.
Единственной книгой, которую я, соврав, что потерял, взял и не вернул в библиотеку, была «Тигр в гитаре» Олега Феофанова, и стоила она, по-моему, сорок две копейки. Присвоить нечто более серьёзное мне бы не пришло в голову. Разве можно посягнуть на источник знания, возможно необходимый кому-то как воздух?
Библиофобия развивалась поэтапно. Книгам предшествовала переписка. Вблизи мусорных баков стали появляться узоры распластанных, прибитых к земле дождём открыток и писем – фронтовые, курортные, любовные. Но книга в мусорной куче была бы неслыханным кощунством.
За корреспонденцией последовал черёд периодики. Участь треугольных конвертов и тетрадных листов разделили еженедельники и журналы узкого профиля. Но толстым и литературным журналом подписчик-интеллигент пожертвовать был не готов. Стопки крамольного «Нового мира» вывозили на дачу, по мере отъезда крамольных авторов. Дальше положишь – ближе возьмешь.
Первыми в мусорном гетто оказались тома Мао Цзэдуна, иногда мелькал Сталин или Белинский. Сильных чувств эти симптомы поругания не вызывали. Всё «хорошее» оставалось на местах.
В начале нового века гонимые голодом стареющие семидесятники, перебираясь в большие города, бросали на периферии жён, немощных предков и собачек, проигрыватели, видаки и диски, но упрямо волокли с собой жуткие коробки с «духовной пищей» в тяжёлых советских переплетах.
Хорошее состояние не всегда бывает признаком успеха. Прощание с недавним «властителем умов» или с очередной «ходячей энциклопедией» подчас занимает максимум минут сорок, а книгу за всю её книжную «жизнь» могут вообще так ни разу и не раскрыть.
Только минувшим летом мне довелось видеть в разных местах выложенные на милость прохожего следующие экспонаты: биографию Алистера Кроули, «Опасные связи» Ланкло, отдельное издание «Бесов», дебютный роман г-на Лимонова, способный когда-то вызвать припадок или инфаркт, и оригинальное издание работ мисс Горалик cum figuris. Возможно, все эти вещи и ныне там, где я их видел, кроме поднятого нами с земли Гастона Леру.
«И у книжонок есть своя судьба» – так рассуждали в древности, когда не было ни тиражей, ни премий. Тиражей нет и сейчас, но премии пенсионного типа и титулы, похожие на диагноз, существуют, ибо «обойма» авторов не может не опасаться за репутацию, немыслимую без уймы справок, как поддельная инвалидность – терапевт, окулист, невропатолог и т. д.
Судьба книжонок и людишек имеет много сходства. Книга – носитель уникальных сведений – внезапно становится не нужна и если не летит сразу же в огонь или на переработку, то её с полупочтением относят на помойку. То же самое происходит и с человеком – в расцвете умственных сил, эрудиции и суждений, теряя положение, он начинает нервничать и маяться в предмакулатурном состоянии.
Так было на заре «гламура». Начитанные товарищи, почуяв, что их вот-вот понесут туда же, куда и книги, срывались с полок и неслись «впаривать» себя состоятельным книголюбам, как антикварное, к тому же говорящее издание, запасаясь отзывами и рекомендациями, словно домработницы в домах совбуров.
Кому-то из них повезло больше, чем сброшюрованной бумаге. Они хранятся в сносных условиях и ночуют в прочных шкафах. Их цитируют и подклеивают целебным клеем, если начинает рассыхаться переплёт. Книго-люди выучились следить за фигурой, сбрасывая страницы, как лишний вес.
Никто за ними особо не «гоняется», но никто и не пугает кострами, которых на самом деле было не так много, да и летели в огонь большей частью марксисты и порнографы. И всё равно, этим счастливчикам сквозь стекло книжной полки слишком отчётливо видны вакантные места вблизи контейнеров, где штабелями маячат среди отбросов их бесхозные сородичи и коллеги.
Самовывоз давно не является путём к успеху и славе ни для книги, ни для людей.
Кто-то научился раскрываться в точности на странице с актуальной цитатой, а кто-то умудряется жить сразу под несколькими заголовками, бегло освоив хипстерский слэнг и вовремя сообразив, что «новизна» и «моложавость» снова служат залогом «благополучной» судьбы.
Раритет снова стал синонимом нафталина. Книгу легче вынести из дома, чем предать земле демонизированный труп В. И. Ленина.
В хамском обществе слушают, читают и смотрят в первую очередь всё «последнее», закрывая глаза на очевидную вторичность, будто жмурится уездная потаскушка, выслушивая от командированного сальный анекдот, который ей, конечно же, уже рассказали его предшественники.
Судьба книги зависит от умственных способностей читателя, сформированных под влиянием устаревших и списанных в утиль сочинений. «Но ничего не прочитаешь в холодных бесчувственных чертах бесчеловечной старости», которой одинаково безразличен и человек, и книга.
Обращаем ваше внимание что следующие экстремистские и террористические организации, запрещены в Российской Федерации: «Свидетели Иеговы», Национал-Большевистская партия, «Правый сектор», «Украинская повстанческая армия» (УПА), «Исламское государство» (ИГ, ИГИЛ, ДАИШ), «Джабхат Фатх аш-Шам», «Джабхат ан-Нусра», «Аль-Каида», «УНА-УНСО», «Талибан», «Меджлис крымско-татарского народа», «Мизантропик Дивижн», «Братство» Корчинского, «Тризуб им. Степана Бандеры», «Организация украинских националистов» (ОУН).